[Idalga]

1 часть: Приют для принцессы Симарон.

Пролог, 1 и 2 главы здесь: www.diary.ru/~nav-tales/p87530003.htm
3 глава здесь: www.diary.ru/~nav-tales/p130545146.htm
4 глава здесь: www.diary.ru/~nav-tales/p141405863.htm
5 глава здесь: www.diary.ru/~nav-tales/p142713806.htm
6 глава здесь: www.diary.ru/~nav-tales/p143301212.htm

2 часть: Дом для принцессы Симарон.

Поместье Колленгтон www.diary.ru/~nav-tales/p149438285.htm

Столица

Столица

Портные обещались быть с утра, но запаздывали. Девушка, сидящая в своей комнате и ожидающая их прихода, раздраженно захлопнула книгу и встала с кресла. Сезон был не за горами, и до него оставалось всего три недели, а у неё нет совершенно ничего, в чем можно было бы не стыдясь показаться при дворе.
В дверь постучали, и тут же заглянул слуга:
- Леди Меллисандра, вам несколько лордов оставили свои визитные карточки. – в руках он держал небольшой серебряный поднос с прямоугольниками дорогой бумаги.
Девушка кивнула слуге, попросила оставить визитки и, после того, как за мужчиной закрылась дверь, подошла посмотреть на имена. Несколько рассеянно перебирая карточки, она морщилась – ни одного хотя бы графа. Барон и трое рыцарей…
В столицу она прибыла три месяца назад – сразу после выхода из стен монастыря. Первый месяц никого не могла видеть, не желала даже думать о том, как жестоко она обманулась – не король был её отцом, а обычный барон. Затем Меллисандра поняла, что даже барон лучше, чем никто и решила, что пусть она не принцесса по крови, но она затмит ставшую ненавистной Антанетт при дворе. Станет центром этого двора, законодательницей мод и самой желанной гостьей в любом доме. Однако, для осуществления этих планов требовалось золото…
Вот тогда юная баронесса Камерейт стала выяснять, какими средствами располагает её род.
Оказалось, что похвастать семье особо нечем – поместье в затерянном уголке страны – старое и нуждающееся в капитальном ремонте, дом в столице и не очень солидные сбережения на счетах и в драгоценностях. На сезон – довольно скромный, без приемов и массы дорогих туалетов несомненно хватит…
Меллисандра тщательно обдумала сложившееся положение и пришла к выводу, что ей срочно нужен в мужья богатый лорд.
За прошедшие два месяца она сумела очень аккуратно и легко влиться в оставшееся в столице аристократическое общество. Прогуливалась в парке с лордами и леди, обсуждала грядущий сезон, узнавала свежие сплетни и очень внимательно следила за всеми подходящими на роль будущего мужа кандидатурами. Отец Меллисандры, барон Камерейт поначалу хотел призвать дочь выйти за графа, но она сочла кандидата в мужья недостаточно богатым и отказалась от помолвки. В тот вечер девушка впервые поссорилась с отцом. А на следующее утро пришла к нему в кабинет, принесла свои извинения за недостойное поведение и очень спокойно объяснила, какова её цель…
С того дня барон больше не спорил с Меллисандрой, понимая, что у него выросла дочь, способная вернуть семье былую славу.
Вот только портные опаздывают.



Первый бал в этом сезоне показался дебютанткам просто роскошным. Впрочем, повод был: Его Величество король Уильям третий собирался представить свою дочь и одновременно с этим объявить о грядущей помолвке принцессы и графа Бартона.
В том, что именно молодой Лайнел будет мужем юной дочери короля двор, не сомневался и во время предыдущего сезона. А после того, как принцесса покинула монастырь, и её имя стало известно, всё лето только и было обсуждений, что предстоящего союза. И поэтому выхода Антанетт все ждали с особым чувством.
И Меллисандра, наблюдая за леди и лордами, часть из которых стали для неё довольно хорошими знакомыми, очень точно улавливала настроения, витавшие в воздухе. И понимала, как много ей еще предстоит сделать на пути к своей цели.
По залу прокатился ропот и, мгновение спустя, герольд возвестил о том, что Его Величество король Уильям Третий и принцесса Антанетт прибыли на бал. Придворные оттеснили Меллисандру от прохода, но она все равно прекрасно видела монарха и его дочь.
Бывшая подруга изменилась за прошедшие месяцы сильнее, чем баронесса Камерейт могла себе представить. Она никогда не считала Антанетт симпатичной. А в последние месяцы жизни в монастыре Меллисандра привыкла думать, что соседка по комнате еще и глупа – еще бы, она решилась пойти против всего общества.
И вот сегодня, по сути впервые за последние четыре года, Меллисандра рассмотрела Антанетт: перед всем цветом общества предстала красивая, стройная девушка с правильными чертами лица, четко очерченными губами и уложенными в затейливую прическу темными волосами. Не броское, но изящное белое платье, вышитое золотой нитью, подвеска с морским жемчугом и королевская диадема с бриллиантами в волосах заставили Меллисандру заново вспомнить всю ту обиду, что она испытала, когда на выпускном балу Уильям Третий выбрал не её. Ту боль, что она выплакивала в подушку короткими летними ночами и то унижение, которое пришлось сполна прочувствовать, когда выяснилось, что её титул всего лишь второй с конца в Листе Лордов. Впрочем, ровно половина их потока оказались безродными сиротами, согласными и на титул баронессы и даже на то, чтобы семья носила самый простое и даруемое даже простолюдинам звание рыцарей Его Величества.
Короткую церемонию представления Меллисандра видела, но, погрузившись в свои мысли, не воспринимала, и только когда в зал вошел Лайнел Бартнон, снова стала внимательно следить за происходящим.
После официального ритуала, был дан вальс, который открывали молодой граф с принцессой. Постепенно к ним присоединились танцующие пары, и зал разделился на две неравные части – кружащихся в вальсе аристократов и прочих, что в ожидании ужина потягивали дорогие вина и обсуждали меж собой особу принцессы и многочисленных дебютанток.
Меллисандра, поздоровавшись и перекинувшись несколькими фразами со знакомыми, постаралась оказаться как можно ближе к королю – ведь именно туда вернутся и Антанетт и Лайнел. Мысль, рассмотреть поближе будущего супруга принцессы возникла у баронессы внезапно. Так же внезапно, как возникла мысль извиниться перед Антанетт за свое поведение в монастыре и начать общаться ближе, чем можно было бы, если бы их не связывала дружба несколько лет.
Меллисандра знала характер бывшей подруги. Знала то, что та не умеет долго злиться и после ссор всегда есть вероятность снова заключить мир. И на этот мир она теперь рассчитывала.


Во дворец Антанетт прибыла неделю назад – на пару дней позже, чем отец и Лайнел. Она не торопилась в столицу, не жаждала видеть место, где ей придется снова увидеться с некоторыми из бывших подруг и, самое главное, с Меллисандрой. То, что Принцесса оказалась баронессой, Антанетт узнала от Лайнела неделю назад – когда спросила. Хотя куда больше удивления у дочери короля вызвал тот факт, что вместе с ней училась и сестра графа Бартона – Элизабет. Кто есть кто из остальных воспитанниц, девушку волновало мало.
Дворец произвел на Антаннет двойственное впечатление. С одной стороны роскошное здание вызывало оторопь и уважение, а с другой вгоняло юную принцессу в глухое уныние. Она успела привыкнуть за спокойные летние месяцы к загородной резиденции, где не было посторонних, и теперь необходимость делить дом с сотней придворных навевало тоску и желание сбежать обратно.
Выезжать на прогулку стало особо некуда – разве что по огромному парку – но он не мог сравниться с лесом и полями, к которым Антанетт успела привыкнуть. Из-за множества церемоний и ритуалов она даже ни разу за прошедшие дни не навестила Искру. Знала только, что о ней заботятся и часто выпускают погулять.
Правда, принцессе и задумываться было особо некогда – масса вопросов требовали её внимания. Её все время сопровождали минимум две фрейлины и они же рассказывали о дворце, о гостях, о каждом увиденном аристократе – сплетни, факты, родословную. Ночи сделались короткими – потому что ложилась Антанетт далеко за полночь, а просыпалась не позднее девяти. Как остальные жили в таком темпе девушка никак не могла понять, но старалась соответствовать прочим и не позорить отца, которого успела узнать получше, перестала бояться и искренне полюбила.
Когда во дворец начала прибывать основная масса аристократов, Антанетт перестала покидать свои апартаменты. Ей часто навещал отец, приходил побеседовать о чем-нибудь нейтральном Лайнел; она даже ела в своей гостиной и откровенно наслаждалась затворничеством. Много читала, иногда рисовала в альбоме – почему-то в последнее время все чаще простые пейзажи – вышивала и играла на флейте, подбирая мелодии по памяти. Принцесса понимала, что после бала дебютанток и официальной церемонии её жизнь в корне изменится, поэтому последние дни свободы старалась запомнить – чтобы воскресить потом в памяти.
Было удивительно, что к ней так же давно не приходили сны об острове. Последний – короткий, странный, но яркий и запомнившийся острой болью Кэтрин – оказался в итоге не таким важным на фоне разговора с Морисом. А сейчас, успокоившись, Антанетт снова начала скучать по поселенцам. Никак не давала ей покоя мысль – что из себя представляют те самые странные дети? Сыну Кэтрин тогда исполнилось двенадцать, а самому старшему – шестнадцать. И Антанетт видела его глазами Кэтрин – видела и не могла не проникнуться красотой Микаэля. Он завораживал своей внешностью и манерой двигаться. Уже не раз Антанетт рисовала сына Александры Симмануа, пытаясь на бумаге передать грациозность, изящество и точность, с которой все делал светловолосый и сероглазый юноша. Иногда – очень редко – ей это удавалось. Правда свои рисунки принцесса не сохраняла – жгла в камине, чтобы никто не заподозрил у неё мыслей о ком-то постороннем… Туда же отправлялись портреты Мориса. А в альбоме девушка оставляла только что-нибудь нейтральное: пейзажи, Искру, натюрморты…



В день дебюта Антанетт разбудили чуть позже обычного, позволив ей хорошо отдохнуть перед сложным балом. Она завтракала в одиночестве – как привыкла – но в обед к дочери зашел Уильям Третий.
Они виделись в последний раз пару дней назад, и принцесса успела соскучиться. Радость, осветившая её лицо заставила серьезного короля тепло улыбнуться дочери.
- Сегодня трудный день, моя девочка, - начал он, садясь за стол и беря в руки приборы. Слуги подали обед на двоих.
- Я знаю. – Антанетт поморщилась как от зубной боли, - И я бы с огромным удовольствием прожила без него всю жизнь.
- Что именно тебя так пугает? – Уильям Третий внимательно посмотрел на сидящую напротив девушку. Та не стала отводить взгляда:
- Мне придется снова увидеть бывших подруг. Теперь в новом качестве. А на моем месте желала бы оказаться каждая. Мы же там все мечтали – с одиннадцати лет, со слуха о принцессе… Мечтали, что выберут… Каждая думала, что она – и есть дочь короля. Ею оказалась я – а все остальные, получили разные титулы или совсем ничего. Сегодня я их всех увижу.
Монарх помолчал, обдумывая слова Антанетт. Затем вздохнул:
- Я понимаю, чего ты боишься. Но, девочка моя, ты – принцесса. Ты рождена быть выше всех прочих и их обиды, их надежды занять твое место не должны тебя волновать.
Девушка пожала плечами – несколько беспомощно. Начала есть, обдумывая слова короля. Потом, при перемене блюд кивнула:
- Да, наверное, ты прав. Оно не должно меня волновать… Но я действительно боюсь, что услышу язвительные замечания, подколки в свой адрес… Они будут – я уверена! – обсуждать мое платье, прическу, украшения… Они будут обсуждать как я танцевала, как произнесла церемониальную речь, как посмотрела и даже как и кому улыбалась.
- Ты их услышишь. – спокойно согласился Уильям Третий. – Но не только ты. Дворцовые сплетницы гораздо охотнее перемоют косточки кому угодно из дебютанток, практически минуя тебя. Пожалуй, куда больше тебе стоит опасаться многочисленных попыток завести с тобой дружбу.
Антанетт нахмурилась. Почему-то о том, что кто-то будет предлагать дружбу, она не подумала.
- Они будут желать что-нибудь от меня получить? – уточнила принцесса.
- Разумеется, - кивнул Уильям, - Поддержку, возможно подарок, место при дворе… Да мало ли? Иметь хорошие отношения с будущей королевой – всегда полезно.
Антанетт улыбнулась, впервые с начала тяжелого разговора:
- К счастью, я не умею дружить как следует… У меня это и в детстве не получалось.
Король рассмеялся, заканчивая трапезу.
- Тебе нужно просто собраться с силами и пережить этот день. Дальше станет намного легче.
…Именно этой фразой Антанетт себя успокаивала все оставшееся до бала время. «Пережить этот день» - повторяла принцесса, когда выходила из ванной комнаты и садилась перед большим зеркалом, отдаваясь в руки фрейлин, которых приставил к ней отец, едва она прибыла в столицу.
Как только на её волосы опустились чужие руки, принцесса закрыла глаза, позволяя девушкам делать то, что они сочтут нужным. Она не смотрела на себя ни тогда, когда закрепляли последнюю нить жемчуга в прическе, ни тогда, когда на щеки ложились румяна, а на веки – тени, ни тогда, когда её попросили встать и начали обряжать в роскошное платье.
В мыслях Антанетт все время возвращалась в недалекое пошлое. В монастырь, в тот момент, когда она рассматривала себя в зеркале и понимала, что рядом с Меллисандрой все равно будет выглядеть как полукровная лошадь, рядом с чистокровной. Сейчас она боялась, что баронесса затмит её. Боялась до дрожи в коленях и никак не могла с собой справиться.
А когда одна из фрейлин тихо проронила «Мы закончили, Ваше Высочество» - медленно открыла глаза. И поняла: страха больше нет.




Последние слова церемониальной клятвы дались Антанетт совсем легко. И когда заиграли первые звуки вальса, а Лайнел подошел и предложил руку для танца, принцесса неожиданно почувствовала себя счастливой. И пусть здесь нет Мориса – он потом будет рядом – сейчас она со своей семьей, ей принадлежит весь зал. Взгляды – только ей.
- Волнуешься? – граф Бартон легко и быстро кружил её по залу.
- Нет, - девушка улыбнулась, - Уже нет.
Глядя на окружающих аристократов, которые постепенно присоединились к ним в вальсе, Антанетт убеждалась, что все её страхи действительно позади. Что бы там ни думали себе дамы и кавалеры – она принцесса. Она имеет право быть здесь и сейчас.
С последними аккордами вальса, Лайнел отпустил её, изящно поклонился, благодаря за танец. Девушка изобразила приличествующий случаю ответ и осмотрелась.
- Шампанского? – граф взял с подноса проходящего мимо пажа бокал, протянул принцесса. Она с благодарностью кивнула и замерла: к ним с Лайнелом приближалась Меллисандра.
- Лайнел… Не оставишь нас? – принцесса посмотрела на будущего мужа, - Хочу поздороваться с подругой.
Граф кинул быстрый взгляд на баронессу Камерейт и отошел в сторону, чтобы спустя несколько мгновений раствориться среди придворных.
Некоторое время стоящие друг напротив друга девушки молчали. Затем Антанетт, стараясь говорить спокойно и ровно, предложила Меллисандре выйти на балкон. Та согласилась, грея в ладонях бокал с красным вином.
Когда вокруг не осталось никого, Антанетт глянула на бывшую подругу и спросила:
- Чего ты хочешь?
Юная баронесса отошла к перилам и, глядя на ночной сад, тихо сказала:
- Я тебя ненавидела все эти месяцы. Убить была готова, понимаешь?
Принцесса опешила – она никак не ожидала, что разговор начнется с такого признания.
- А потом я поняла – что сама виновата. Я слишком много о себе возомнила… - Меллисандра не поворачивалась, а её голос звучал глухо, - И не принимала даже мысли о том, что я – не дочь короля. И получила свое наказание… Мне еще повезло, правда, могла ведь оказаться и сиротой…
Антанетт молчала, не зная, что сказать. Она ждала, что еще скажет баронесса. А та обернулась:
- Я не буду просить тебя простить меня за мое поведение и за нашу ссору – это ведь не изменит ничего… Я просто хочу, чтобы ты знала, как мне стыдно за свое поведение.
- Я должна тебе верить? – принцесса посмотрела в глаза бывшей подруги, стараясь не показать, какая буря чувств её захлестнула.
Меллисандра грустно улыбнулась:
- Это только тебе решать… Я ведь не ищу своей выгоды в этом разговоре. Просто не хочу, чтобы ты считала, что я тебя ненавижу до сих пор.
- А разве это не так? – Антанетт поставила свой бокал на широкие перила балкона и подошла ближе к собеседнице, - Ты ведь всю жизнь будешь меня ненавидеть.
- Ты не права.
- Действительно не права? – против воли, в голосе принцессы послышалась надежда. До этого момента она сама не понимала, насколько же сильно её не хватает рядом подруги – просто близкого человека, которого она знает всю свою жизнь.
Баронесса просто кивнула, закусив нижнюю губу, и Антанетт внезапно обняла её.
- Мне очень одиноко, Мел… Очень.



Оливер Арркитонн оглянулся в ответ на вопрос Кэтрин и пожал плечами. Высокого восемнадцатилетнего юношу она нашла в общем, «детском» доме в окружении светловолосых малышей. Обычно с детьми занимались девушки и женщины, поэтому увидев в качестве воспитателя Оливера Кэтрин удивилась. Но не подала виду.
Она искала Азраэля. Сын еще утром ушел куда-то с Кимом и с тех пор не появлялся – а ведь солнце далеко перевалило за полдень. Пробовала звать его мысленно - он не откликался, хотя когда-то, еще года три назад клятвенно заверял, что всегда услышит и ответит.
- Ты точно не знаешь, где он, Оливер? – Кэтрин подошла к юноше ближе и заметила, что все дети на мгновение замерли, глядя на неё. Потом одновременно перевели взгляд на воспитателя.
Тот кивнул:
- Он не говорил куда пойдет. Но если я его вдруг увижу раньше – я скажу, чтобы он вас нашел. – Оливер говорил с ней приветливо, но очень отстраненно – словно Кэтрин мешала чему-то.
Поглощенная волнением за сына женщина не стала заострять на этом свое внимание и устремилась к лесу. Вероятно, Азраэль где-то там.
Она не видела, как Оливер на мгновение прикрыл глаза, словно слушая что-то недоступное остальным, а затем улыбнулся детям:
- Можно продолжать. Итак, снова становитесь рядом друг с другом, парами, и делаем…
Кэтрин шла по знакомым тропинкам, тщательно прислушиваясь к окружающим звукам. Ветер, где-то вдалеке голоса мужчин из деревни, детский смех, пение птиц. Хруст тонких веток под ногами, и едва слышный здесь шум прибоя… Только голоса Азраэля нигде нет. Равно как и Кима.
И внезапно, прямо на тропинку перед ней выскочила белая собака. Завиляла хвостом, приветствуя женщину. Тут же следом показались оба подростка – раскрасневшиеся, шалые. Словно долго бежали.
Азраэль, в мгновение ока оказавшись около Кэтрин, обнял мать на удар сердца прижавшись к её щеке своей – они почти сравнялись в росте – и, отстранившись, спросил:
- Ты искала меня, мама?


Поздно вечером, глядя на темное спокойное море, женщина спросила у сидящего рядом сына:
- Где ты был? Почему не отвечал – я звала.
Азраэль пожал плечами:
- Просто гуляли, я не слышал тебя… - он поднял лицо к звездам, прикрывая глаза, - Пожалуй, скоро мне нужно будет выбрать девушку… Или не совсем скоро, но нужно. Ведь нас еще мало.
Кэтрин удивленно посмотрела на подростка, но он не заметил её взгляда, продолжая наслаждаться легким ветром.
- Как ты думаешь, мама, у меня когда-нибудь будут братья или сестры?
Женщина не сразу поняла суть вопроса, но когда осознала, о чем говорит сын, задохнулась от возмущения, а он тем временем продолжил:
- Просто у остальных по нескольку детей, а я у тебя один. Тебе так удобнее, да? – теперь Азраэль изучал её лицо своими серыми глазами, и Кэтрин сумела сдержать первые грубые слова, что просились на язык. Она глубоко вздохнула. Помолчала, собираясь с мыслями, и потом покачала головой:
- Я очень люблю твоего отца, Азраэль. Его с нами нет, но он жив в моем сердце. Как я могу теперь рожать от другого мужчины?
Ответом ей стал удивленный взгляд сына:
- Но ведь нам в любом случае нужно оставлять потомство. Чем больше – тем лучше! Какое отношение долг имеет к любви?
- А зачем нам нужно много потомства? – осторожно уточнила Кэтрин.
- Мама, ты разве не понимаешь? Чтобы не дать другим нас уничтожить.
- Кому – другим? – разговор принимал странный оборот. Женщина никогда ранее не слышала подобных фраз от сына… Или не прислушивалась?
- Тем, кто убил папу. Я думал, что ты знаешь – они скоро у себя все съедят и придут к нам. И нас должно быть много, чтобы их победить. – спокойно объяснил подросток.
И поднялся с сухого песка. Протянул руку Кэтрин, чтобы помочь встать, а затем устремился к дому – к общему дому, где жил с другими светловолосыми – оставляя мать на берегу. Она зябко поежилась - вечером стало прохладно, а затем медленно подошла к кромке воды, глядя на далекий, едва различимый в наступающей темноте горизонт.
И, впервые со дня прибытия на остров она подумала, что, быть может, было бы лучше добраться до Кермлингита и там погибнуть.

@темы: Original, фатумы

Comments

[Мыша Лятучая]

Ура)) продолжение)))
Антанетт потихоньку "входит в ритм" дворцовой жизни), что не может не радовать. И остров, остров... всё так вкусно, что хочется скорее дальше.

[Idalga]

Мыша Лятучая
Ага... Надеюсь, следующее не заставит себя ждать)
Ну, она привыкает - куда деваться.)
Остров готовит массу сюрпризов)

[Lorenzo Russo]

Какой страшный остров. О_о

[Идальга]

Лоуренс Де Ган
Хммм... страшен не столько остров, сколько его обитатели

[Lorenzo Russo]

Идальга, да! Неточно выразился. Страшные Жуткие обитатели...аборигены)

[Идальга]

Лоуренс Де Ган
Аборигены там жуткие... Но далеко не все.

[Мыша Лятучая]

Жуткие обитатели...аборигены

. Меня больше волнуют поселенцы.. а точнее их дети.. их ли?

Аборигены там жуткие... Но далеко не все.

Собаки?)

[Идальга]

Мыша Лятучая
Дети - их. Рожали-то они.

Там аборигены не только собаки... Но самых главных, к счастью, никто никогда не встретит.)

[Мыша Лятучая]

Идальга Таки никогда?)

[Идальга]

Мыша Лятучая
C разумными аборигенами - таки совсем никогда. И это к лучшему - иначе весь этот мир можно просто хоронить.) Но разумные аборигены на острове не водятся.

[Мыша Лятучая]

Идальга запуталась, т.е. разумных аборигенов на острове нет, но с ними лучше не встречаться?

[Идальга]

Мыша Лятучая
Разумных аборигенов на остове нет. Есть опасные звери и куда более опасные дети)

[Мыша Лятучая]

Идальга Ясно) тогда продолжаю молча ждать проду)

[Идальга]

Мыша Лятучая
))
А мне пора прекратить маяться дурью и начать её писать)